Буканьер кивнул в сторону темневшего леса. Его лицо заливал пот, грудь тяжело поднималась и опускалась.

— Они наступали нам на пятки. Вулми задержал их, чтобы мы успели спастись.

Он отошел от девушки и занял свое место на стене. Гарстон уже был там, как и закутанный до бровей в темный плащ граф Генри.

— Глядите! — воскликнул пират, указывая куда-то в темноту.

От кромки леса к форту бежал человек.

— Вулми!

Вильер хищно оскалился:

— Мы здесь в безопасности. Мы знаем, где находятся сокровища. Почему бы нам теперь не пристрелить его?

— Погоди! — Гарстон схватил его за руку. — Нам пригодится его меч. Ты только взгляни туда!

За бегущим ирландцем из леса выкатилась лавина обнаженных жутко завывающих дикарей — не одна сотня. Вслед беглецу летели их стрелы. В несколько мгновений Вулми добежал до восточной части стены, высоко подпрыгнув, ухватился за верхние бревна и перемахнул через изгородь, зажав в зубах саблю. В стену вонзшшсь несколько десятков стрел. На Вулми не было его великолепного плаща, на разорванной белой шелковой рубашке запеклась кровь.

— Их нужно остановить! — закричал он, оказавшись на территории форта. — Если только им удастся взобраться на стену, мы пропали!

Матросы, солдаты и пираты дружно открыли огонь по дикарям.

Вулми заметил Франсуазу, к которой испуганно прижималась Тина, и обратился к ней более спокойно.

— Укройтесь в поместье, — повелительно произнес он. — Не хватало еще, чтобы вас задела шальная стрела! — Тут же, словно в подтверждение его слов, стрела упала прямо возле ног Франсуазы. Вулми выхватил мушкет и скомандовал: — Кто-то должен зажечь факелы! В темноте мы не сможем драться!

На корабле тем временем быстро подняли якорь, и вскоре «Боевой Ястреб» исчез за малиновым горизонтом.

7

На берег опустилась ночь, лишь зловещий свет факелов заливал безумное побоище. Берег заполнили обнаженные раскрашенные дикари, они откатывались от стены форта и снова шли на приступ; казалось, им нет числа. В темноте блестели их оскаленные зубы и горящие ненавистью глаза.

Здесь собралось множество индейских племен, твердо решивших освободить свои земли от белых пришельцев. Снова и снова индейцы лавиной наступали на стену форта, рассыпая впереди себя тучи стрел, погибая под пулями и тяжелыми пушечными ядрами.

Время от времени им удавалось подойти к самым воротам, и тогда слышались удары их боевых топоров по бревенчатой стене, а сквозь бойницы дикари просовывали копья. Но всякий раз атаку удавалось отбить, и индейцы отступали из-под стены, оставляя на земле убитых и умирающих. Защитники форта — пираты, матросы и люди графа Генри — сопротивлялись с бешеным упорством и со всей отвагой, на какую только были способны. Ядра наносили серьезный урон индейцам, со стены дикарей отгоняли смертоносные удары сабель и мечей. Но индейцы вот уже в который раз шли на приступ с яростными боевыми криками и не собирались отступать.

— Это же стая бешеных собак! — прокричал Вильер, чья сабля мелькала над стеной, перерубая руки дикарей, вцеплявшиеся в ее край.

— Если только мы сможем продержаться до рассвета, они уйдут, — ответил Вулми, раскроив череп дикаря, которому удалось подняться на стену. — Не в их привычках долго держать осаду. Погляди, они опять отступают!

Волна нападавших снова схлынула, и осажденные смогли стереть пот с усталых лиц и пересчитать потери. Индейцы отступили, как стая голодных волков, которых отогнали от добычи. В свете факелов под стеной остались только тела убитых.

— Они что, ушли? — Гарстон откинул со лба мешавшую ему прядь волос. Сабля, которую он сжимал в руке, была вся в зазубринах, по руке текла кровь.

— Да нет, они еще здесь, — кивнул Вулми в темноту, где угадывалось какое-то движение. — Они решили устроить небольшую передышку. Что ж, и нам надо этим воспользоваться. Оставьте на стене часовых и дайте людям выпить и перекусить. Уже далеко за полночь, мы дрались несколько часов кряду.

Оба капитана спустились вниз со стены и начали собирать людей. Было решено оставить часовых в середине каждой из четырех стен и небольшой отряд солдат возле ворот. Индейцам нужно было пройти по освещенному пространству, чтобы добраться до стены, и все защитники успели бы занять свои места наверху.

— А где д'Частильон? — спросил Вулми, откусив большой кусок жареного мяса.

Он стоял возле костра, разложенного посреди большого двора. Англичане и французы перемешались здесь, позабыв о давней вражде перед лицом общей опасности. Они жадно поглощали вино и еду, принесенные женщинами, а раненые охотно позволили позаботиться о себе.

— Еще час назад он дрался на стене рядом со мной, — ответил Гарстон, — и внезапно застыл на месте, уставившись в темноту, будто увидал привидение. Потом он закричал мне: «Посмотрите туда! Там этот черный дьявол! Я его вижу!» Я успел взглянуть туда, куда он показывал, и на миг мне показалось, что я увидел какую-то темную фигуру, но в следующий миг она исчезла. Граф спрыгнул со стены и скрылся в поместье; он шел, как смертельно раненный. Больше я его не видел.

— Может быть, он увидел лесного духа? — задумчиво произнес Вулми. — Индейцы говорят, что здесь обитает множество лесных духов. Однако сейчас меня больше пугают стрелы с огнем. Они смогут использовать эти стрелы в любой момент. Но что это? Будто кто-то зовет на помощь!

Едва в сражении наступило затишье, Франсуаза и Тина подошли к окну, от которого вынуждены были отойти, когда стрелы летели во все стороны. Девочка и ее госпожа смотрели на столпившихся у огня людей.

— На стене мало часовых, — сказала вдруг Тина. Франсуазу пугали тела убитых за оградой, однако она нашла в себе силы улыбнуться.

— Ты думаешь, что разбираешься в таких делах лучше мужчин? — ласково спросила она у девочки.

— На стенах надо было оставить больше народу, — настаивала Тина. — А если опять появится тот черный человек? По одному на каждой стене — это слишком мало. Черный человек может подобраться неслышно и убить часового отравленной стрелой, тот даже и крикнуть не успеет. Он движется, как тень, и его не увидеть в свете факелов.

Франсуаза поежилась.

— Я боюсь, — пробормотала Тина. — Хорошо бы, если бы Вильера и Гарстона убили.

— А Вулми? — с любопытством спросила Франсуаза.

— Черный Вулми никогда не причинит вреда женщине, — серьезно ответила девочка.

— Тина, ты слишком мудра для своего возраста.

— Смотрите, госпожа! С южной стены исчез часовой! Еще миг назад я видела его, а теперь он пропал.

Из окна, возле которого они обе стояли, был хорошо виден верхний край южной стены форта, поднимавшийся над хижинами, которые выстроились почти параллельно стене. Между стеной и постройками оставалось что-то вроде коридора трех или четырех ярдов шириной. В этих хижинах жили люди графа.

— Куда мог деться часовой? — в испуге прошептала Тина.

Франсуаза взглянула на крайнюю хижину, стоявшую неподалеку от входа в само поместье. Ей показалось, что какая-то тень скользнула между хижинами и исчезла возле дверей. Кто это мог быть? Исчезнувший часовой?

Но почему он оставил свой пост и тайком проскользнул в поместье? Девушка пыталась взять себя в руки, но что-то подсказывало ей, что она увидела вовсе не часового, и ее охватил безотчетный страх.

— Тина, а где граф? — спросила она.

— Он в большом зале, госпожа. Он один сидит за столом, завернувшись в плащ, и пьет вино, а лицо у него совсем серое.

— Иди и расскажи ему о том, что мы с тобой видели. Я останусь здесь и буду смотреть в окно — а вдруг индейцы переберутся через эту стену? Ведь на ней нет часового.

Тина вышла. Франсуаза слышала легкие шаги девочки в коридоре, потом на площадке лестницы. Внезапно в тишине раздался крик Тины. В этом крике прозвучал такой ужас, что Франсуаза на миг застыла. Она бросилась из спальни, вниз по лестнице, не успев даже осознать, что делает. Опрометью сбежав по ступеням, она остановилась как вкопанная. У нее не хватило сил, чтобы закричать. Она не почувствовала, как Тина вцепилась в нее дрожащими руками. Только замершая на месте Франсуаза и перепуганная маленькая девочка, казалось, и были реальными в том кошмаре, посреди которого они оказались.